Меня тянуло к нему, словно он сам стал наркотиком, пропитался всей этой чушью и подсадил меня. Невообразимое чувство! Ах, как мне он нужен!

Сегодня ночью мое желание решило пойти к нему, если, конечно, я не заблужусь, иду по больнице всего второй раз!

Холодный кафель, но ничего меня это не остановит, он там, а я все еще тут.

А вдруг он меня не ждет?! Я приду, а он только ногой дверь захлопнет, и больничный халат подлетит, как юбка у Мэрилин Монро, только разрез у меня не с боку, а сзади!

Жду ровно часа. Почему? Потому, что охранник засыпает именно в это время! Уж я то слышала его храп!

Час ночи – это, по сути, время сна, но я, как в «Ромео и Джульетта» приду к «Мыслителю», тайно. Тайна – это когда никто не знает, что я хочу сделать, кроме меня самой.

Быстрей, побегу к наркоману! Он должен ждать меня!

«Мыслитель», я иду к тебе!»

Таже холодная дверная ручка, тот же пол, коридор. Приятно ощущать это чувство вновь. Отбивание чечетки моим раненым сердцем, на этот раз везде пусто, и все наводит страх! Страх перед взглядом мыслителя, перед его холодными руками. Трепет по отношению к его тонкой коже и скрючившейся, долговязой фигуре. Любовь… к неизвестности… к неизвестному....

Жужжащий телевизор нагонял обстановку заброшенного замка, а я спящая красавица, разбуженная после долгого сна прекрасным местным привидением. Вот он, этот коридор! Сердце забилось быстрее, как старый кукурузник на взлете, протарахтит из моей груди и упадет в ноги. Этим стуком, как молоток, я, наверное, разбудила всю клинику!

«О, боже! Ты бы еще сказала «Я чувствую запах наркотиков, мой принц, где-то рядом!»

Заткнись, разум!

Его дверь закрыта, надеюсь ни на ключ! Осторожно потянулась рукой к дверной ручке, она была такая же холодная, как и моя. Из щели дул сквозняк. Скрип двери напугал меня, а голые ноги, прилипшие к кафелю, чмокали от моего притопывания. Сердце уже скребло по двери моего «Мыслителя». Дверь открыта, замечательно.

Он лежал на кровати, закрыв рукой глаза, спал. Как он прекрасен! Белая кожа собирала на себе весь лунный свет. Обтягивающая футболка следовала вдохам и выдохам хозяина. Я не могла больше стоять у дверей, меня тянуло к «Мыслителю».

Как пушинка дошла до его койки, ни шелохнулся, он и вправду спал. Кончиками пальцев провела по  очертаниям его лица. Узкие, расслабленные губы, скулы, щеки, обросшие недельной щетиной, упертый подбородок. Боже! Пустив руку в волосы, я легонько коснулась губами его губ, холодных и бесчувственных. Чуть отпрянув, я долго разглядывала черты лица «Мыслителя», четкие, как скульптура божественного существа.

Его рука, лежавшая до этого на глазах, потянула меня за подбородок к губам. Поцелуй был более чувственный. Вторая рука бросила меня на койку рядом с ним. Каким долговязым он не казался, «Мыслитель» был очень силен. Обняв меня сильнее, он вдохнул запах моих волос, а я только сильнее вцепилась в его голову. Я боялась, что нас опять разделят, а он и ухом не поведет!

— Почему ты молчишь? Скажи, что-нибудь! Скажи хоть слово!

«Мыслитель» только простонал мне в ответ. И еще сильнее обхватил мою талию. У меня все кишки свернуло от его жарких объятий!

Я долго ждала ответа, но все зря. Он лишь тяжело дышал мне в ухо и долго сжимал мою руку, как-будто я куда-то сбегу!

Я подставно засыпала. Я была для «Мыслителя» как-будто легкой перинкой, он с легкостью поднялся с кровати со мной на руках! Может, это наркота придавала ему сил?

Положив меня на кровать, наркоман стал нервно ходить по комнате, часто глядя в окно. Я еще не заснула. Он сел на колени у кровати и стал рыдать и целовать меня, мои руки, лицо. Я подумала, что у него началась ломка и попыталась успокоить, гладила по голове. «Мыслитель» лишь крепко сжал руку, и мне стало больно. Он этого не понимал.

В окно кто-то постучал, я отчетливо слышала стук по оконной раме. Отпустив мою руку, наркоман бросился к окну, как животное в клетке, которому принесли его еду. Так в принципе и произошло. Человек, который постучал, сунул в открытое окно жидкость в маленьком бутылёчке и шприц. Ну, конечно! Сейчас он при мне наколется!

— Нет! Положи! – я стукала его по груди, но это было, как об стенку горох, — Прошу! Хотя бы не при мне!

Из закрытого шкафчика, акцент на слово «закрытый» он достал слабительное и хладнокровно, но с какой-то своеобразной любовью, вколол мне его под лопатку, когда я его обняла...

                                              * * *

Проснулась я на его койке, у меня ужасно болела голова.

— Черт! Ты что вколол мне лошадиную дозу?!

Он усмехнулся той самой улыбкой, которую я любила больше всего на свете и сразу растаяла.

« Боже, а вдруг он в тебя своей дряни всосал?! Проверь руки!»- мой разум не давал мне покоя, а я думала, он совсем утих.

Я лежала на его кровати, а он сидел на полу, как и той ночью перед всем ужасным, что произошло после. Сидел, улыбался и трепал мои волосы, как ручей стекавшие с подушки.

Обнажив зубы, он соблазнительно провел языком по острым клыкам, как хищник, а я была его жертвой и он меня не отпустит. А я и не уйду! Дышать я стала глубже, слезы накатились на глаза.

«Вот дура!»

«Мыслитель» лишь перестал улыбаться и начал стирать капли со щек своей сухожилистой рукой. Я, наверное, плакала потому, что он знал, что ему не суждено. А ему не суждено жить долго и счастливо. Слезы лишь полились градом, а думать об этом перестать не получается!

Я попыталась встать, но руки и ноги были ватными. Отлично! Вот мне влетит от доктора Ланье! Глаза его опять засмеялись, он точно был под кайфом. Взяв меня на руки, как-будто я и не вешу ничего, «Мыслитель» понес меня из своей палаты, видимо в мою. Путь предстоял длинный! Я представляю, какое лицо будет у окружающих, когда увидят меня на руках наркомана под кайфом, да еще и не выходившего из своей палаты несколько лет!

По коридору пошли шушуканья врачей: «Не трогайте его, он может накинуться на вас! Пусть делает с девушкой, что хочет!», «Этот человек наводит на меня жуть!»  и все в таком роде.

— Я люблю тебя! – шептала я на ухо наркоману, я правда поняла, что люблю его больше всего на свете,- Не оставляй меня! Ты нужен мне! Не умирай...

Я не успела досказать, «Мыслитель» прервал меня поцелуем, при всех он сильно обнял меня, держа на руках, после чего довольная улыбочка расползлась по его лицу, обнажив хищный оскал. Да, я была его заложница! И ему нравилась эта игра, а я заткнулась в его плечо от стыда.

Моя палата. Боже, что он наделал! Так же спокойно и ушел в свою палату, бережно положив меня на кровать и поцеловав в лоб, как свою дочь. Может он останется? Я попыталась мертвой хваткой зацепиться за его сухожилистую руку, но все тщетно. Я ему явно не преграда.

Мое тело и душа как-будто пламя, затухали, слабели и тускнели на глазах, я ничего не могла поделать. Глаза «Мыслителя» исчезли из моего сознания. Я умирала...

                                                           * * *

Похоже, я уснула. Потихоньку начала вспоминать вчерашнюю историю. В сердце больно закололо и появилось ощущение как-будто я в метро. Воздух давит на голову, сверху. Неприятно. Брр! Опустила веки, глаза болезненно отреагировали, как-будто я долго плакала. А может, так оно и было… Повинуясь боли, я все же открыла глаза и, глядя, как руки трясутся неизвестно от чего, я думала о сестре. Я редко вспоминала о Магде, от чего мне становилось стыдно. Я — единственный человек, которому может не все равно ее судьба. А кто меня знает! Мне моя то судьба неизвестна, как я могу говорить о помощи кому-то еще!

Я понимаю всю свою беспомощность перед миром и своей же жизнью, судьбой. Почему же я пытаюсь игнорировать все сигналы SOS, которые так усердно подает мне мой разум, утопающий в океане желаний и соблазнов? Хотя, какие тут соблазны?! В психиатрической то больнице?! Если только «Мыслитель»...

«Но он наркоман! Опомнись Ядвига!»- говорю я себе, умоляю себя о пощаде. Я сама себе разрываю сердце!

Вскоре мой пессимистичный настрой разбавила своим появлением доктор Ланье. С опущенной головой и папкой в белой руке она зашла ко мне в палату. Ее мягкие черты лица и круглые уставшие плечи обрывались резкими нервными движениями, можно было подумать, что Джорджия даже больше подходила для роли наркомана. Сев на мою кровать в ноги она вздохнула, как этот вздох удручающе  не звучал, меня он рассмешил. Почесав затылок, доктор подняла голову на меня и нервно и быстро начала говорить.

— Я не читала ваш сон. Я не спала всю ночь, но не читала… Будем считать, что теперь мы квиты. Наш дорогой главный врач распорядился, что теперь вам можно носить свою одежду и гулять по территории клиники, то есть на улице. Поздравляю, вы все ближе к свободе!

Встав, и уже собравшись уходить, Джорджия сказала:

— «Переходов от ледяного уныния к чуть теплящейся надежде, моих окончательных намерений то забыть все, то не отпускать, то сделать смелый шаг, то махнуть рукой и терпеливо ждать» эту книгу мне посоветовала прочитать моя подруга и вам советую.

А какую книгу она имела ввиду? Но эта фраза была, не сказать, что красивая, она приятная. Она как хорошее вино нежно потекло по горлу, заживляя все ранки, грея и успокаивая.

Как же мне все-таки жалко моего доктора. И иногда мне кажется, что ей бы не помешала хорошая разгрузка, отдых. Хоть я и не сказала ничего нового она, видимо, раньше об этом не думала. Убогий вид доктора Ланье заставляет взглянуть на себя, неужели, и ты такой замученный и непонятный, как дым, привидение или фантом?

Хочется, конечно, надеяться на лучшее, но, глядя в зеркало, честное слово, не веришь, что это ты! Да, думаешь, у самой, по крайней мере, внешне, видок так себе! Да и цвет стен обязывает и погодка. Желтые стены. Как будто ты цыпленок и плаваешь в этом желтке. И ты как в скорлупе, а снаружи… Говоришь себе, нежа лентяя где-то внутри, что-то, как-то некомфортно мне, лучше телик посмотрю, столько интересных программ! Сам внутри понимаешь, что выйти подышать не помешало бы, зеленая кожа никому не идет! Да и телевидение в последнее время расстраивает тебя, как ребенок, принесший двойку в рюкзаке.

Вот я, например, сижу здесь и думаю, а что мне собственно терять! Я и так по колено в г… Возьму да и пошалю! Напротив моей палаты морозилка с лекарствами и кровь переливная, для наркоманов. Ее много и привозят каждый день. Кроме моральной помощи им кровь переливают потихоньку, так они тут все, как тараканы, бессмертны.

Коридор пустой, все на обеде. Морозильник закодирован, но не зря же моя кровать напротив двери! Код морозильника у меня записан на подшивке рубашки:6154. Меня не обманешь. Холодные кнопки скрепят при нажатии. Звук как на старом мобильнике, одно слово, неприятный!

Открыт!

Вот она, красная в специальных пакетах для переливки, но их легко прогрызть или надрезать, как кровища хлынет на их беленький стерильный пол и желтушные стены! Пузырьки лопаются, когда соприкасаются с воздухом. Маленькие льдинки ощущаются на пальцах, и они больно колются. Красивые капли на стенах и белом морозильнике. Запах больницы смешанный с запахом этой «жидкости» дурманит разум и делает тело ватным. Все палаты закрыты, «больные» отдыхают. Я иду по коридору и активно размахиваю уже почти опустевшим пакетом, с красноватой пленкой свернувшейся крови, как флаг противника, как украденные знамена. Сама того не понимая, я продвигалась прямо к палате моего «Мыслителя». И до сих пор не знаю его имени.

С радостным лицом я забегаю в его темную из-за дождя комнату с окровавленным пакетом в руках, да еще и в прелестном настроении. Что же мог подумать мой «Мыслитель», подсадил, мол, девчонку, беды не обойти стороной! С той же загадочной ухмылкой он встал, скрючившись в три погибели, закрыл за мною дверь, типа, пока не полегчает, никуда не уйдешь! Так, теперь, значит, он мой надзиратель, посмотрим, что получится!

Изображая прикольное состояние, я внимательно наблюдаю за его лицом. Обнимая его, довольно безрассудно, позволяю себе очень многое и, черт возьми, мне это нравится! Было видно всю иронию и страх передо мной, он как-будто знал, куда я зашла! Он открыто испытывал отвращение к моему псевдо-состоянию. Боже, меня это так бодрило!

Где-то далеко я пыталась его спасти, но знала, это ощущение было на поверхности, у меня это врятли получится.

В конце концов «Мыслителю» все осточертело, и он оттолкнул меня. И это, я скажу, встряхнуло! Я сразу перестала притворяться и ощущала я к этому мужчине только сожаление со щепоткой ненависти, женской ненависти.

«Ах, не нравиться тебе, зараза! А мне нравится!.. Бедненький ты мой не хочешь, ни в какую, смотреть правде в глаза! А я всю жизнь на правде пироги пеку!»

Я не знала, куда мне деться. Что-то держало меня здесь, но так хотелось убежать от него! Он плотно сжимал губы и как всегда сидел на полу у койки. Руки в боки, а глаза пытаются материализовать банан в воздухе!

— Не беси меня! Почему ты всегда молчишь?! Ты что язык проглотил? Тебе что, все равно? Может ты инопланетянин? Не пробовал построить ракету и улететь отсюда, к чертовой матери?! Что, не получилось?! Жаль! Я тебя ненавижу! Не хочешь видеть себя со стороны? А придется! Вас тут много таких, инопланетян! Все вы, мужики, одинаковые! Считаешь, что ты все правильно делаешь?! Не все так идеально в тебе и ровно, поверь! Сидишь только у этой несчастной койки да таблетки толчешь! А мне, что прикажете делать?! Ждать пока ты, тварь, сдохнешь, а потом еще тут лет десять куковать! Уже из-за тебя!

Видно было, как руки напряглись, а волосы встали дыбом на затылке. Боже, да я чуть не сгорела от злости! Резко повернувшись «Мыслитель» сверкнул глазами, как молнией указав взглядом четко на дверь. Зарычав на него, что совсем для меня неожиданно, я открыла дверь ногой и вышла в коридор, хлопнув дверью перед его носом. Что его могло поднять? Вдруг он хотел меня шарахнуть кулаком по носу?! Это не очень хорошо! Не заметив лужу, я СЛУЧАЙНО поскользнулась и стала похожа на свинью разделанную в области брюха.

Желтые в красную крапинку стены, что-то похожее происходило у меня на лице и на больничной рубашке. Кто-то видно выходил и поскользнулся, как и я, кроме капель, на стене появились отпечатки рук, карабкавшихся на свободу из этого кошмара, потому-что выглядело это, действительно, мрачновато.

В моей палате была доктор.

— Гм… Это не очень хорошо Ядвига, ты меня опять подставила. Ты была близка к выписке!

— В этом мире у меня еще есть дела...- пробормотала я, тупо уставившись в одну красную точку на стене.

— Наш главный врач приказал мне написать доклад о твоем прошлом. И состояние на сейчас. Аааа! Как мне все надоело!

— Я не против, но не сейчас. Я тоже не в духе. Док, приходите завтра, я никуда не уйду.

Заметив мою злость, которая просто валила из меня, Джорджия без разговоров вышла из моей палаты. Завтра она осмелится у меня спросить, что произошло, но не сегодня. Мне кажется, она начала бояться меня, как больную психопатку. И правильно делает! Хотя я сомневаюсь в своей болезни.