* * *   

Сквозь сон я слышу резкий тембр голоса доктора Ланье и забытый, но знакомый мужской бас.        

— Вы думаете уже пора?- говорит она.

— Да, эээ, я думаю, что если не сейчас то будет поздно, она и так зачахла.

— Да, доктор, но я считаю, что нужно подождать еще дня три, она ведь не машина, чтобы все так быстро забыть.

— Хорошо, тогда я даю вам три дня и два кубика на каждый день, это поможет нашей больной пережить легче ваши три денька.

Ну вот, опять. Чувствовать, как в руку тыкают иголку без извещения тебе самой просто ужасно, я лишь успела простонать, как я их ненавижу. От этого рука у Ланье дрогнула, и иголка сломалась, но этого я уже не чувствовала...

                                          * * *

Как всегда я проснулась с болью, только уже не в голове, сильно ныла рука, он неудавшейся анестезии. Глубоко вздохнув, я была готова к новым двадцати четырем часам мучений и одиночества.

Моя фантазия завела меня в дебри. Я думала, что я являюсь секретным агентом США, и меня пытает здешняя полиция. Конечно, я ничего не скажу, я ведь профессионал!

Вскоре я осознала, что я иду к регрессу. За что мне так? Почему страдаю не только я? Почему должные страдать другие?! По-че-му?

Каждый раз, когда мимо моей палаты кто-то проходил, казалось, что я привидение. Я представляю, что стен нет, и вижу, как закатывает глаза медсестра, как шелестит бумагами главный врач. Все это так забавно, особенно, когда тут на самом деле стена, и ты как дурак долбишься, пытаешься пройти сквозь видимую преграду.

За окном пошел первый снег, почему, когда зима умирает на смену весне, она все равно вернется, а человек умрет и больше никогда не вернется!

 Тогда неверно называть уход зимы, как смерть это всего лишь смена года. Не верно говорить скорбящему человеку, что усопший сейчас в раю, ему там хорошо… Не верю! Боже! Он просто УМЕР! Его сердце просто остановилось, его головной мозг просто потерял работоспособность, потерял связь со спинным! Его «двигатель» просто сгорел, навсегда...

«Ядвига, мама всегда наблюдает за тобой...»

Нет! Нет! Никто за мной не наблюдает! Я Прошу — подай знак! Нет, нет никакого знака, она просто умерла!

Такое ощущение, что этого на самом деле нет! Человек всегда был рядом, он приедет, будет на юбилее твоего дедушки, от него будет пахнуть табаком, как обычно...

                                               * * *

Открылась моя дверь. Доктор Ланье тут же закрыла ее за собой.

— Ядвига, вы хорошо себя чувствуете?

— Смеетесь?! Я хреново себя чувствую, что вы хотели?! Нагнать тоску? У вас это получилось! Пожалуйста, скажите хоть одну хорошую новость! У вас, ее, конечно, нет!

Она открыла журнал и что-то записала в графу «Состояние больного».

— Успокойтесь, просто так надо было. Все, что мы делаем вам на пользу, так вы в безопасности и уж тут я ничего не могу сделать. Я зашла проверить может вам, что-то нужно?

— Почему вы такая спокойная? Вы же знаете, что я здорова, почему меня заперли? Что это значит?!

— Это значитideo oportet.

— Что?!

Доктор не ответила, просто закрыла дверь. Я понимала, что это такой докторский прием, быть холодным и черствым к пациенту.

Такое чувство, что они, что-то от меня скрывают, но что? А может это просто моя паранойя, незнаю. Иногда кажется, что этой больнице не хватает, реально, больных и они из нормальных делают ненормальных. Но в это, конечно, трудно поверить! Трудно было поверить, тогда, сейчас, уже не знаю чему и верить! Теперь у меня больше время на раздумья, вместо двадцати четырех целых тридцать часов. И я все уже давно решила! Никогда не сдамся, не прогнусь под натиском! Я не «Титаник», что бы тонуть при первой возможности укрыться от реальности! Я сильная и у меня все получиться!

— Ядвига, все решилось само собой,- зашла Ланье с неподдельной гримасой на лице.

— Я тоже все решила...

Бегом, бегом! Уйти, убежать от всех! Ноги несли меня от страха на необычайной скорости, казалось, что я никогда не устану. С не дюжей силой бегу в парадную дверь!

— Ядвига, вернись!.. Джаред, он, умер!

Что?! Что?! Что ты сказала? Ноги, недавно несшиеся вперед, опередило, внезапно забившееся сердце. Не может быть! Зачем ей это говорить?

— Неет!

Все клетки, каждая сжались и разжались одновременно, от этого слезы покатились из глаз, ка к река из подорвавшейся плотины, конечности непослушно отнялись, желая разбежаться в разные стороны!

«Ну, взгляните, -

  В последний раз, глаза мои! Вы, руки,

  В последний раз объятия раскройте!

  А вы, мои уста, врата дыханья, -

  Священным поцелуем закрепите

  Союз беспорочный со скупою смертью!

  Сюда мой горький спутник, проводник,

  Зловещий мой, отчаянный мой кормчий!

  Разбей о скалы мой усталый челн! –

  Любовь моя, пью за тебя...»

                                              * * *

— Я, понимаю, сложно, но попытайся… попытайся рассуждать здраво! У тебя младшая сестра! Вся жизнь впереди!

Зачем она мне это говорит? Пустота. Из-за этой пустоты внутри меня лишь эхо и сквозняк. Одно лишь подстреленное сердце, зажавшись в угол, бьется, лишь от страха потерять и от страха осознать, что уже потеряло! Впервые заметила, что стена состоит из множества точек, я смотрю в одну из них. Удивительно, как отчетливо я ее вижу!

— Ядвига, ты меня слышишь,- трясет меня за плечи, конечно, слышу,- зачем молчишь? О, боже мой, зачем?!

— А вы бы, доктор, что делали на моем месте? Чтоб вы делали, испытав потерю всего близкого, что у вас было?

— Я бы все отдала, что бы с оставшимися вокруг меня людьми ничего не произошло.

— У меня никого не осталось. Он, последнее забрал! А я ЕГО любила больше жизни! А он не оценил, противоположную чашу весов, моя жизнь для него ничто!

— Джаред тоже тебя любил, но вы не смогли бы быть вместе. Тебе лучше продолжить жить и любить того… кто тебе больше подходит.

— Мне все равно! Он лишь баловался мной, а я люблю, люблю до сих пор! И буду любить, а он погиб от своей любви, и пусть с ним...

— Нет, Ядвига ты не права. Наркотики не любовь, это зависимость, больная зависимость, он более… л! Теперь его нет, и мы тебя можем отпустить, после курсов, кое каких.

— Я знаю, Магда, она мой якорь в этом мире.

— Время лечит и… и я пойду.

Ничего время не лечит! Физические раны – да, но не душевные, душа человека всегда живет и боль вместе с ней, как попугаи неразлучники. Как искусство не умирает, если вложена душа, так и боль, в которую она вложена, тоже живет, только боль не искусство. Я знаю, знаю, что Магду я одну не оставлю, но как обидно осознавать, что все уходят, появись они со мной на перекрестке жизни! И мне хочется уйти, а тоненькая ниточка на ноге не дает сделать один единственный — последний шаг!

По греческим мифам три старухи владеют человеческими жизнями и сами решают, оборвать ли нить сюжета столь мелкой жизни каждого человека или нет. Так что же кроме Магды еще, что-то держит меня?

Джареда нет, нет и меня. И что прикажешь дальше делать? Как жить, если жизни нет? Глаза болят от слез, остальное болит от потери. Ком в горле встал и толкает, толкает слезы наружу! Не буду уподобляться шекспировским идеалам, я сильнее смерти, она лишь посредник моему угождению.

Занавес открывается и входит Ланье, дверь постанывает, ощущая наступление развязки.

— Ну, что?

— Я, я знаю, что ничего не изменить, но я хочу попрощаться с ним.

— С… с кем?

— С Джаредом.

— С Джаредом… А, да понимаю, хорошо я сейчас, надо подготовить все… там.

Заметное замешательство Ланье мне понятно. Она ведь не думала, что я захочу увидеть труп, а я хочу последний раз его поцеловать.

— Пошлите, Ядвига,- зашел молодой медбрат, избегая взгляда, повел меня к нему.

Я чувствовала себя вдовой, матерью прощавшейся со своим единственным и дорогим, так оно и было, в принципе.

Мы шли в его палату, я была спокойна. Но, уже подойдя к двери, сердечко мое опять зажалось от страха, издавая крик, который снаружи был виден лишь как конвульсии и дрожь. Медбрат держал меня за руку, не как больную, а в поддержку.

В палате у кровати сидела Ланье, держа Джареда за руку.

— По… почему труп в палате, а не… в морге?

— Все произошло лишь три часа назад, такие случаи часты и врачи не успевают за всеми углядеть, кто вдруг решил откинуть копыта. 

Он был бледен, как часто говорят, под цвет простыней. Но лицо, то самое, что видела живым и с той улыбкой, которую я так любила. Если бы не слезы никто бы и не понял, что со мной, у меня был шок. Не движимый Джаред, дорогой, лежит, закрыв глаза, будто спит, беспробудным сном. Как сложно подойти.

Упав, я на пол больше не смогла встать и подползла лишь к его голове.  Вспомнила, как уже трогала его лицо, эта линия бровей, скулы губы, его дыханье, а теперь лишь мемориал оставшийся от моей любви, не дышащий! Руки были холодные, согреть бы их слезами горечи. Его грудь больше не поднимается от малейшего вздоха...

— Любимый мой, хороший! За что?! Проснись, согрей меня, спаси! Дорогой, единственный, Святыня моя! Золотце мое, не умирай, не притворяйся, я не верю! Проснись!

— Ядвига, нам пора.

— Это все сон! Страшный тайфун моих необузданных фантазий! Я параноик, он – лишь спит!

— Он умер, пошли же!

— Не лезь, Кай,- Джорджия, спасибо.

— Я хочу остаться с ним! Уйдите! Милый мой, хороший!

Они ушли. Не верю во все это! Он ведь не мог кинуть меня, я его просила! Не удержала, не сберегла! Наплевала, а надо было позаботиться! Вот и забрали его у меня, не сохранила!

Успокоившись немного, легла рядом с Джаредом. Знакомый запах никотина, перебитого мятной жвачкой, остался на губах. Поцелуи не освободят от плена сна вечного. И молить бесполезно, он просто умер! «Мыслитель»...